Марина Александровна Лапина (в центре) с подругами Тамарой Алексеевной Титовой и Галиной Алексеевной Озеркиной
К 80-летию Победы в Великой Отечественной войне
Ковровчанка Марина Александровна Лапина была награждена знаком «Житель блокадного Ленинграда» в конце 2024 года, через 80 лет после того, как ее родной город был полностью освобожден от фашистской блокады. Ее эвакуировали в марте 1942-го, после самой тяжелой зимы. Воспоминания о ленинградском периоде жизни скупы и даются ей с большим трудом, потому что бесконечно больно. Но и без этой памяти никак: война сделала ее человеком с другим именем и судьбой.
На вес золота
Мы беседуем с Мариной Александровной в ее уютной маленькой квартирке. Здесь будто застыло прошлое: на полках – книги, так ценимые любителями мировой классики, на стенах шерстяные ковры, в серванте – посуда для дорогих гостей. Это про верных подруг. Они имеют общие дела и разговоры, волнуются, если не могут друг до друга дозвониться. Они сегодня – тоже с нами. Галина Алексеевна Озеркина рассказывает о планах: скоро очередное выступление артистов местной филармонии при школе искусств им. Иорданского, непременно надо, как и прежде, сходить. А Тамара Алексеевна Титова рассуждает, как же это сложно – вспоминать о войне. В пример приводит собственное детство. О двоюродном брате, Герое Советского Союза, летчике Владимире Александровиче Бурматове, который участвовал в 43 воздушных боях, в детстве родители ей не велели особо рассказывать, чтоб не выделяться… Сейчас иное. Каждое слово на вес золота.
– У меня мало воспоминаний о блокаде, – говорит Марина Александровна. – Вы поймите, всё это так тяжело! Я тогда была совсем маленьким ребенком и в один момент оказалась одна, вокруг никого не осталось. С Ленинградом меня связывают всего 4 года жизни. Но я помню и обстрелы, и пожары… Это не выходит из памяти.
Воспоминания сохранились отрывочно, пунктиром. Четырехлетняя девочка сидит на улице одна. Мама дома и она не похожа на себя, с одутловатым лицом, холодная. Появляется папа. Он поднимает на руки едва живого ребенка и относит его детский сад поблизости. Там девочку не знают, она всегда была домашним ребенком. Ей говорят: «Мы тебя возьмем с собой». В марте 1942 года детей эвакуируют из города.
В ту блокадную зиму температура в Ленинграде опускалась ниже минус 40 градусов. С тех пор и до сего дня таких морозов в северной столице не было.
«Мама, я так давно тебя жду!»
Детей везли в Ивановскую область. Этот тыловой регион имел правительственное задание по приему эвакуированных из Ленинграда. Ивановский горисполком заботился об усиленном питании блокадников, по назначению врачей разрабатывалось специальное меню. На январь-март 1942 года пришелся самый активный период эвакуации. Перед работниками детских домов поставили задачу заменить сиротам потерянные семьи и окружить их заботой.
Девочка из Ленинграда попала в интернациональный детский дом. Помнит, что вскоре после них там появились еще дети. Пришлось подвинуться. В интердоме она пробыла совсем недолго. Потому что встретила свою маму.
– Наша комната была на втором этаже. Я вышла осмотреться и увидела женщину, очень похожую на маму, – рассказывает Марина Александровна. – Волосы такие же, черные, с проседью… Я кричу: «Мама, ты чего как долго ко мне не приходила? Я так давно жду». Она повернулась и говорит: «А я скоро тебя заберу».
И она забрала. Незамужней и бездетной Елене Васильевне Жулевой на тот момент было 30 лет. Судя по ее немногочисленным фотографиям, сохранившемся у Марины Александровны, с мамой Леной они действительно поразительно похожи, даже в мелких чертах лица. И взгляд одинаковый! Потому, наверное, не возникало у девочки вопросов о прошлом, о папе, смутный образ которого оставался в памяти, и о том, что живут они теперь именно здесь, в квартирке в селе Небылом, которое тогда было центром одноименного района (сейчас Юрьев-Польский район). Всё у них было хорошо: уют, школа, подружки и счастье от того, что можно не думать, где достать еды, и нет больше риска в любой момент оказаться под бомбежкой. Родная мама или нет – это вряд ли тогда имело значение. Главное, что она рядом.
Елена Васильевна работала учителем истории. Она ушла из жизни, когда дочке не было и 17 лет. Случилось это в мае. Окончив школу, Марина поступила во Владимирский вуз. Училась на физмате, жила в общежитии. В тот период, уже отчетливо понимая, что рождена от других родителей, разыскала своего отца по примеру соседки по комнате, которая для этого написала письмо в газету «Ленинградская правда». Так в ее жизни вновь появился папа, Алексей Александрович Виноградов, участник Великой Отечественной войны. Он говорил, что и сам искал дочь, но безрезультатно. Стал наведываться во Владимир, а позже и в Ковров, из Москвы, где имел уже другую семью. Был болен. Обещался забрать, но не вышло. Отчего и почему, нет уже смысла гадать. Так, видимо, судьбе было угодно.
В Ленинграде, где навсегда осталась погибшая от голода ее настоящая мать Анна Федоровна Бушуева и сестренка, Марина Александровна бывала не раз. Попытки зацепиться за родной город и остаться в нем оказались тщетны.
Без срока давности
Выпускница вуза в Ковров попала по распределению. С тех пор и до своих 70 лет работала преподавателем математики в учебном заведении, которое сейчас называется Ковровским энергомеханическим колледжем КГТА. Учить молодых, в рабочие часы и вне их, было делом ее жизни. Со своими студентами где только не побывала: Болгария, Прибалтика, Молдавия, Украина, Белоруссия.
– Мама всегда вспоминала Ленинград, – говорит Елена, дочь Марины Александровны. – Мы озаботились оформлением документов для получения знака «Житель блокадного Ленинграда» в конце 2023 года.
Это была не первая попытка. Еще 10 лет назад через городской совет ветеранов Марина Александровна пыталась это сделать. Но в силу многих обстоятельств ничего не вышло. На этот раз получилось гораздо быстрее. В 2024 году делегация ковровского совета ветеранов побывала на 29 съезде блокадников в Санкт-Петербурге, обогатилась новыми связями. Они очень пригодились.
Елена говорит, что сама затея поначалу казалась ей бесполезной. Единственный документ, который был с 1942 года при Марине Александровне и свидетельствовал о том, что она жила в блокадном городе – справка об эвакуации. А паспортные данные – имя, отчество, фамилия, дата и год рождения – были придуманы приемной мамой ради того, чтобы дочь считала ее родной. Елена Васильевна решила, что за дату рождения нужно принимать дату удочерения.
Переписка с инстанциями заняла почти год. Делали запрос в ивановский интердом. Сведения об эвакуированном ребенке там нашли не сразу. Большое содействие в оформлении документов оказала администрация Санкт-Петербурга, с ней вели активную переписку. Цель была достигнута в конце 2024 года. Тогда Марине Александровне и вручили знак «Жителя блокадного Ленинграда» с удостоверением к нему.
Из собранных документов стало понятно, что Мария Бушуева (имя, данное Марине Александровне при рождении), проживавшая в Ленинграде в квартире 8 дома №17 в Старо-прогонном переулке, родилась 11 октября 1937 года, а не 12 июля 1938 года, как значится в документах.
О том, что она годом старше, чем принято считать, Марина Александровна стала говорить родне незадолго до того, как закрутилась переписка с Санкт-Петербургом. Те поначалу полагали, что она что-то перепутала. И лишь столкнувшись с архивными документами, поняли: нет, не подводит ее память. Родственники говорят, что два дня рождения она отмечала всегда. И разницы большой между Мариной и Марией никогда не делала, считая, что оба имени, как и обе матери – ее родные.
87-летняя Марина-Мария, храня бережно в своей памяти блокадные картинки, надеется, что выпадет ей еще случай поехать в родной город. Чтобы увидеть, как выглядит сейчас милый сердцу непокоренный врагом Ленинград.
Ольга Рождественская. Фото из архива Марины Лапиной
